Страна истоков
… Количество воды, собранной в узел без единого торчащего конца, пугает московита в Волочке и предваряет пущий страх Валдая.
Тщетно московит баюкает себя звенящим колокольчиком этого имени и объясняется в любви к Валдаю. 
Иверский монастырь Это имя больше городка на озере в лесу, с неспящим монастырским оком на острове напротив, Валдай-великорусская вершина, многоверстная горно-лесная «родина воды»: Волги, ильменских рек, Западной Двины, Днепра. (Об этом ведал уже Нестор, называя Валдайский край Оковским (Волоковским) лесом). Лишь здесь деревня с именем Москва не смотрит шуткой колониста. Эта Москва – порт трех морей: Балтийского, Каспийского и Черного. Озерный город – лучший образ этой области. Озерные Валдай, Осташков и Торопец, города трех стоков, суть три ее столицы. Первый и третий засекают рижскую и петербургскую дороги. Второй, на середине между ними, оформляет тот тупик, в котором развернулась армия Батыя (у Игнач-креста, в Новгородской летописи сохранились такие слова: «И поиде (хан Батый) к Великому Новуграду, и за 100 верст не доходя возвратился, нападе на него страх, инии глаголют, яко Михаила Архангела виде со оружием путь ему возбраняюще». Эти строки выбиты на каменной плите, установленной рядом с Крестом.) В Осташкове приходится остановиться, из Торопца нужно торопиться.
Старший из трех, удельный княжеский Торопец, 
с кремлем на острове, устал от выбора между Смоленском, которому принадлежал сначала, Тверью, которой нехотя принадлежит теперь, и Луками, к которым тяготеет, не забыв о сталинской Великолукской области. Сказать иначе, Торопец выбирает между Волгой, Днепром и Ловатью, текущей в Балтику. Притом само Торопецкое озеро течет в балтийскую Двину. Ниже на ней стоят Витебск и Полоцк, так что новым выбором Торопца могла быть Белоруссия. Действительно, Литва, владея Белой Русью, не раз ходила под Торопец. А сам он исходил на все четыре стороны, устраивая Русь рукой своих Мстиславов – Храброго и Удалого.
Пограничье обладает собственными свойствами, отличными от свойств сходящихся сторон. Здесь мог бы следовать пассаж о страхах
озера, его туманах, снах и криках, о глазах, краснеющих из камыша, о девах-чайках, девах-рыбах, о притопленных баркасах. Кто посмеется этим старым страхам, пусть проедет по одноколейке между Торопцем и Осташковом, старорежимной скоростью паровика, минуя полустанки, сообщающие с миром мир лесных кордонов, выморочных хуторов и непредвиденных озер, стекающих под насыпь глубоко внизу, в отверстиях пейзажа, отворяющихся на случайно проведенную дорогу.
Ещё статьи
Тщетно московит баюкает себя звенящим колокольчиком этого имени и объясняется в любви к Валдаю. Иверский монастырь Это имя больше городка на озере в лесу, с неспящим монастырским оком на острове напротив, Валдай-великорусская вершина, многоверстная горно-лесная «родина воды»: Волги, ильменских рек, Западной Двины, Днепра. (Об этом ведал уже Нестор, называя Валдайский край Оковским (Волоковским) лесом). Лишь здесь деревня с именем Москва не смотрит шуткой колониста. Эта Москва – порт трех морей: Балтийского, Каспийского и Черного. Озерный город – лучший образ этой области. Озерные Валдай, Осташков и Торопец, города трех стоков, суть три ее столицы. Первый и третий засекают рижскую и петербургскую дороги. Второй, на середине между ними, оформляет тот тупик, в котором развернулась армия Батыя (у Игнач-креста, в Новгородской летописи сохранились такие слова: «И поиде (хан Батый) к Великому Новуграду, и за 100 верст не доходя возвратился, нападе на него страх, инии глаголют, яко Михаила Архангела виде со оружием путь ему возбраняюще». Эти строки выбиты на каменной плите, установленной рядом с Крестом.) В Осташкове приходится остановиться, из Торопца нужно торопиться.
Старший из трех, удельный княжеский Торопец, с кремлем на острове, устал от выбора между Смоленском, которому принадлежал сначала, Тверью, которой нехотя принадлежит теперь, и Луками, к которым тяготеет, не забыв о сталинской Великолукской области. Сказать иначе, Торопец выбирает между Волгой, Днепром и Ловатью, текущей в Балтику. Притом само Торопецкое озеро течет в балтийскую Двину. Ниже на ней стоят Витебск и Полоцк, так что новым выбором Торопца могла быть Белоруссия. Действительно, Литва, владея Белой Русью, не раз ходила под Торопец. А сам он исходил на все четыре стороны, устраивая Русь рукой своих Мстиславов – Храброго и Удалого.Пограничье обладает собственными свойствами, отличными от свойств сходящихся сторон. Здесь мог бы следовать пассаж о страхах
озера, его туманах, снах и криках, о глазах, краснеющих из камыша, о девах-чайках, девах-рыбах, о притопленных баркасах. Кто посмеется этим старым страхам, пусть проедет по одноколейке между Торопцем и Осташковом, старорежимной скоростью паровика, минуя полустанки, сообщающие с миром мир лесных кордонов, выморочных хуторов и непредвиденных озер, стекающих под насыпь глубоко внизу, в отверстиях пейзажа, отворяющихся на случайно проведенную дорогу.
Ещё статьи